1. Теперь перед нами встаёт следующий вопрос: если философия познаёт Истину, которая вечна, то почему она раз и навсегда не утвердит её и не прекратит своего существования? Истина стара как мир, но она беспредельно раскрывает своё содержание в преходящих формах. Истина одна, но философские учения раскрывают её различные стороны, каждый философ облекает постигнутые им идеи в формы той исторической культуры, к которой принадлежит. Философские искания отдельных мыслителей необходимо несут на себе печать времени, ограничены рамками языка и традиций народа, определены их индивидуальным мировидением. «Самое главное, будучи абсолютным, всё же будет индивидуальным для каждого человека. Только нужно понять, насколько индивидуальность слагается от множества условий, порождённых в разные века среди самых различных причин, тем не менее, духовно преуспевающий может различить искры абсолютного» (16). Индивидуальность мыслителя проявляется не только в содержании, но и в способе изложения его мыслей. Одни философы создают строгие трактаты, представляющие собой безличные записи их размышлений, другие же, напротив, сохраняют в текстах своё уникальное видение, описывают путь постижения Истины, через личное выражая вселенское. Первые доказывают и обосновывают свои интуиции, создавая строгие научные тексты (Гегель), другие истину показывают, используя не только понятия, но и образы (Ницше).
Чтобы создать единую синтетическую философию, нужно прежде всего собрать всё, что осталось нам от древней философии Индии, Египта, Греции и Рима, выявить основные доктрины, которые объединяли посвящённых философов. Однако при изучении древности перед нами встают значительные трудности. Во-первых, многие тексты не сохранились, от древних философов до нас дошли только отдельные фрагменты учений, толкование их взглядов последователями. Во-вторых, во всей полноте знание в древности никогда не записывалось, часть его передавалась от учителя к ученику из уст в уста. Чтобы охранить мудрость от профанации и использования во вред другим, покров тайны был наброшен на науки, преподаваемые в святилищах, они доверялись только избранным и передавались через таинства посвящения. «Квинтэссенция древних знаний находилась в руках священнослужителей, которые никогда не записывали их, и в руках тех посвящённых, которые, подобно Платону, не осмеливались записать их» (17). В-третьих, для передачи знания широко использовался язык символов и аллегорий, для его понимания нужны ключи, без которых древнее знание предстаёт как набор бессмысленных утверждений.
Нельзя также объять необъятное. Жизни не хватит на то, чтобы изучить всё оставшееся от древних времён. Но главное — невозможно создать целое, находясь внутри материала, нужно взглянуть на него сверху, то есть целое в общих чертах должно быть известно до того, как мы будем синтезировать собранные фрагменты. Мы должны заранее знать Истину и для того, чтобы понимать смысл оставшихся фрагментов, чтобы читать «между строк» сохранившиеся тексты и не воспринимать сказанное буквально. Получается замкнутый круг: понять древних мы можем только после того, как будет создана универсальная философия, а универсальная философия не может быть создана без внимательного и глубокого изучения древних учений. Для того чтобы мышление будущих философов не металось в этом круге, нам дано Учение Жизни, последний Завет Великих Владык. Мы не сможем преобразить философию, если не будем опираться на знание Великих Учителей человечества, давших Новое Провозвестие, которое принесли в мир две великие русские женщины Елена Петровна Блаватская и Елена Ивановна Рерих.

2. Для возрождения философии необходимо не только вернуться к её истокам, но и собрать всё ценное, достигнутое философской мыслью за прошедшие века. Нужно собрать конкретный исторический материал, включающий в себя творения философов, а также описание их жизней и исторического времени. И если при изучении древности мы сталкиваемся с недостатком исторического материала, то здесь — с его избытком.
В настоящее время сочинения и жизнеописания философов, а также интерпретации и переложения их идей, подавляют своим многообразием. Накопленный материал при этом распадается на две части, определённые подходом к изучаемому явлению и задачами исследования. Историки ставят задачу воспроизведения жизни и творчества того или иного мыслителя, философской школы или целого направления. Они пытаются объективно описывать творческую биографию и философские идеи, не привнося, насколько это возможно, собственных оценок и толкований. И читатели чаще всего ожидают от них именно этого — краткого и ясного изложения того, о чём писал тот или иной человек. Конечно, уже здесь необходимо понимание философских систем, но даже поверхностные и компилятивные работы приносят пользу в качестве систематизирующего материала, призванного помочь в первом знакомстве с философией. Энциклопедии, учебники, монографии и биографии пишутся в этом ключе и должны выполнять образовательную роль, хотя в настоящее время приносят больше вреда, чем пользы, ибо их авторы далеки от понимания философских идей.
Философы же путём изучения истории философии вводятся в её предмет, они не только усваивают предшествующие системы, но и творчески их перерабатывают. Усвоение чужих мыслей есть проникновение в их суть и их присвоение; когда прошлое становится неотъемлемой частью сознания философа, оно становится фактом настоящего, таким способом происходит и возрождение определённой философской традиции, и её развитие. Работы философов в области истории философии нужно рассматривать и в качестве исторических исследований, и в качестве философских произведений. При написании истории философии следует обращать особое внимание на работы такого рода, отмечая при этом преемственность философских систем, что является не случайностью, но фактом, требующим объяснения.
Историю философии нельзя изучать в отрыве от истории науки, искусства и религии. Необходимо видеть жизнь идей в социальном мире, ибо именно здесь философ воплощает свои идеи, одновременно приобретая свойственные только ему черты. Историку философии необходимо хорошо знать историю всей культуры ещё и потому, что философы в своих воплощениях проходят пути как научного, так и художественного творчества. Часто и в одном воплощении крупные философы, обладая синтетическим сознанием, совмещают в себе несколько дарований.
Философы зачастую воплощались как крупные общественные деятели, призванные дать импульс новому строю жизни. Да и в своих «философских» жизнях они почти всегда совмещали мыслительную деятельность с выполнением гражданского долга. Превратно представляют себе жизнь философа те, кто полагают, что она протекает вдали от государственных дел, в тишине келий или кабинетов. Историк философии должен обратить внимание на внешнее служение философа, на его многие жизненные обязанности, не говоря уж о его неустанной просветительской работе на стезе учительства. Философы — великие подвижники, они преодолевают сопротивление невежественных толп, несут свои светильники среди мрака земли. Не понимаемые, они подвергаются насмешкам, гонениям, физическому истреблению, но, выдерживая всё, непрерывно восходят во всех своих жизнях, помогая тем всему человечеству. Только преодолевая сопротивление и препятствия, человек развивает свою высшую волю добротворчества. Совершенствуясь сам, философ низводит огонь высших мыслей-энергий на Землю, этим служит и эволюции всей Природы, способствуя превращению плотных хаотических форм в более тонкие и просветлённые.
Но почему философия и поныне вызывает у многих людей отрицание и негодование, разве философы не стремятся утверждать вечные ценности — единственное сокровище, способное улучшить их жизнь?! «Чем же человечество надеется спасти свою карму и продвинуться в эволюции? Ведь не отрицанием великих основ, ведь не умалением высших принципов, ведь не разрушением явленных начал?! Но человечество продолжает строить свои принципы на разрушении, не думая, что отрыв от Великой Иерархии несёт в пропасть» (18).
Ещё Гегель спрашивал: «Если философия есть учение об Абсолютной Истине, то в чём объяснение того явления, что она, как показывает её история, представляет собой достояние весьма небольшой части человечества?» (19). Карл Ясперс отвечает, что «история философии — это проявление людей, живущих мысля… Философия — пространство общности высоких духов» (20). Но мы понимаем, что высота духа не есть дар, просто так падающий с небес, а результат неустанных усилий во многих земных воплощениях, ибо можно ли себе представить, чтобы за одну жизнь человек мог достичь сознания, соотносимого с сознанием космического Разума? Мы знаем, что человечество Земли едино в духе, но различно по своему эволюционному развитию и составляет в совокупности иерархическую пирамиду. По своим накоплениям большинство человечества занимает 2/3 части пирамиды, считая от её подножия, культурная часть занимает её остальную часть, но философы приближаются к её вершинам. Когда хотя бы культурная часть достигнет определённой степени развития разума, тогда философские идеи будут распространены среди большего количества людей, и философия станет общезначимой наукой об Истине.

3. Однако и сами философы различаются по степени постижения Истины. Среди философов можно выделить тех, кто Истину познали и достигли Мудрости, то есть они завершили круг земной эволюции, достигли знания, соотносимого с сознанием Логоса. Это те, кто стоят на вершине пирамиды, они воплощаются на земле по свободному выбору ради помощи людям. Это Великие Учителя человечества, Адепты или Познавшие (Посвящённые). «Действительным знанием обладает Адепт, его ум находится в единстве со всемирным Разумом» (21). Это те, кого народы называют Сынами Бога, ибо человек может познать Бога, только уподобившись ему.
Великие Учителя были основателями многих философских школ, призванных нести знание для просвещённой части человечества и мировых религий, которые в своей внешней части предназначались для всех, а во внутренней, сокровенной — для близких учеников. Они давали знание в форме, соответствовавшей сознанию людей, среди которых они жили. История не сохранила в целостности и чистоте сочинения Великих Мудрецов; многие из них учили устно, записанное исказилось и забылось, но даже по тому, что сохранилось, мы можем судить о величии их духа и видеть основы, которые они утверждали.
Следом идут философы, являющиеся учениками Великих Учителей, в некоторых своих воплощениях они проходили у них обучение, посвящались в сокровенное знание, которое осталось в глубинах их душ. Они интуитивно чувствуют Истину, несмотря на ошибки и искажения отдельных положений, стремятся к построению универсального знания. Таких философов единицы, но только они могут понять то, о чём учат истинные Мудрецы, могут воспринимать вечные Истины в силу своей развитой духовности. «Мысль о реальности субъективной вселенной и нереальности объективной, которая лежит в основе учений Платона и Пифагора, доступна лишь для избранных» (22).
Большинство же философских умов составляют те люди, которые усвоили пока только отдельные идеи. В силу развития своего сознания они далеки от синтетического охвата всей совокупности законов; оторванные от целостной системы эти идеи зачастую предстают у них в отвлечённом поверхностном виде. Это те, кто не посвящался в сокровенную Мудрость, ибо не был готов к её восприятию. Но они стремятся к познанию, и в будущем непременно достигнут более глубокого осознания основ, которые в настоящее время кажутся им пустыми абстракциями и игрой человеческого ума. Поскольку эти философы не приближались к Великим Учителям, то им будет трудно допустить их существование, трудно почувствовать сердцем и принять разумом Новое Провозвестие, даваемое миру в настоящее время, но залог их эволюционного преуспевания и философского развития лежит именно в его приятии и усвоении.
Принадлежность философов к разным ступеням иерархической лестницы можно распознать по их идеям. Кроме того, в работах Е.П. Блаватской содержится много прямых указаний на то, кто из древних мыслителей был посвящён в истинное знание, а кто был только теоретиком. Например, «такие философы, как Демокрит, Аристотель, Эврипид, Эпикур или скорее его жизнеописатель Лукреций, Эсхил и другие писатели древности, которых материалисты так охотно цитируют в качестве авторитетных оппонентов мечтательным платоникам, были только теоретиками, а не адептами. Последние же излагали свои мысли такими словами, что они становились понятными только посвящённому» (23). «Пифагор был Посвящённым, одним из величайших учёных. Его ученик, Архит, был чрезвычайно способен по части прикладных наук. Платон и Эвклид были Посвящёнными, но Сократ нет» (24).
Таким образом, при изучении историко-философского процесса необходимо различать объективную философию, утверждаемую теми, кто Истину знает, Мудрецами и Посвящёнными, и философию субъективную, философию человеческих измышлений. Объективная философия одна, субъективных много, многие пути ведут к заблуждениям, к Истине ведёт один путь. Истинность философских построений определяется их созвучием с Божественной Мудростью, степенью, в которой у них выражены Основы Жизни. «Предать забвению Имена Высочайшие и превознести имена второстепенные — показывает на утрату соизмеримости, что равносильно падению духовности» (25).
Гегель также ставил вопрос об истинности философских систем, однако, не учитывая закон иерархии, ответил на него неверно. Он не отделил вершины от средних умов, не вдумываясь, с чужих слов критикует тех, кто знал, ибо был посвящён, и превозносит тех, кто не понял Учителя, хотя и был рядом с ним. Речь идёт об Аристотеле, который до конца не понял своего земного учителя Платона и бездумно критиковал его учение. Гегель пренебрежительно отзывается о Цицероне, ставит его ниже Аристотеля и не прислушивается к его словам. Цицерон же был посвящён, он сам говорит об этом в «Тускуланских беседах», о том же свидетельствуют и его осторожность в изложении истины, и оценка предшествующих философов.
Цицерон, в отличие от Аристотеля, понимал величие и истинность философии Пифагора и Платона, никогда не противопоставлял их друг другу и всецело разделял их учение. «И лишь Платон, говорят, приехал в Италию нарочно для знакомства с пифагорейцами, изучил у них всё, а науку о бессмертии души более всего, и после этого не только разделил Пифагорово мнение, но и подвёл под него обоснование… Да и не встречалось мне, пожалуй, никаких доводов, убеждающих, что мысль Пифагора и Платона не истинна» (26). Мало того, Цицерон называет философской чернью тех философов, которые отклоняются от учения Платона.
В заключении, мы подчеркнём мысль о том, что чувство синтеза есть истинная мера совершенства человеческого духа. «И разве можно предполагать, что каждый может приобрести за одну жизнь синтетическое сознание, если оно не было накоплено его духом на протяжении долгих-долгих тысячелетий упорного труда или приобретения духовного знания и опыта? Ведь синтез есть самое трудное, самое редкое и самое великое достижение — именно венец завершающих свой земной путь» (27).